Роса на розе - Страница 3

— Что за дополнения? — По холодному тону Коры нельзя было понять, насколько она встревожена. — Так что, собственно, там говорилось?

— Скажу, если нальешь мне что-нибудь.

Кора немного поколебалась, затем, презрительно сжав губы, направилась к бару.

— Что ты будешь пить?

— Виски. Чистое… А ты разве не желаешь составить мне компанию?

Решив, что немного алкоголя не помешает, Кора, не обращая внимания на тревожное предчувствие, налила себе джин и сильно разбавила тоником. Бокал Дона она аккуратно поставила на салфетку и подошла к окну, стараясь не смотреть на собеседника.

— Итак… — Она отпила немного, чувствуя, что вся дрожит. — Я слушаю тебя.

— А знаешь, я сначала тебя не узнал. В последний раз, когда мы виделись, ты была костлявой двенадцатилетней девчонкой с тонкими, как палочки, ножками. Еще у тебя были жиденькие косички, которые торчали поросячьими хвостиками, а теперь…

— Что теперь? — Кора подавила смешок. Девушка прекрасно знала, что красива, но почему-то ей было приятно услышать из уст Дона, как сильно она изменилась.

— Ты сногсшибательная, — тихо произнес он. — Даже траурное платье не портит тебя. Фигура, бездонные глаза и молочно-белая кожа — ты потрясающе красива и знаешь это. Сейчас я вижу, — в голосе Дона зазвучали металлические нотки, — что ты точная копия своей покойной матушки.

Кора почувствовала себя так, словно ее грубо спустили с лестницы.

— Да. — Ее голос прозвучал на удивление спокойно. — Это святая правда. Ну и что?

— Мать бы тобой гордилась. — Дон был по-прежнему холоден. — Ты выиграла там, где она потерпела неудачу. Теперь ты хозяйка имения и виноградников. Только в отличие от своей матери, которой пришлось даже развестись, чтобы стать хоть чуточку ближе к заветной цели, тебе все досталось на блюдечке. Так что скажи… — Он одним глотком допил виски. — Ты что, детка, продала душу дьяволу, чтобы унаследовать это райское местечко?

Кора знала, что жгучим брюнеткам люди обычно приписывают бурный темперамент. В ее случае так оно и было, но она умела себя сдерживать. Девушке вовсе не хотелось показывать, насколько она задета его словами.

— Ты только что признал, что дом мой, — без тени эмоций сказала Кора. — И я бы не желала, чтобы мне здесь говорили гадости. — Она овладела собой. Даже если Дон имел больше прав на поместье, он не может противиться завещанию. — Сейчас я пойду переоденусь, а когда вернусь, надеюсь уже не застать тебя. В противном случае…

Тяжелая рука внезапно оказалась на плече у Коры. Дон развернул ее так грубо, что она вскрикнула.

— Ты забыла одну вещь, — почти прошептал он.

— Какую?

Дон загадочно улыбнулся, и Кора похолодела от победного блеска его глаз.

— Ты опять забыла о дополнении к завещанию. Там сказано…

— Что бы там ни было, меня это уже не касается!

— Еще как касается. Бабушка…

— Роберт Линн оставил копию завещания в библиотеке. — Коре наконец удалось вырваться. — Я разберусь без твоих подсказок!

Она бросилась в библиотеку и торопливо схватила экземпляр завещания. Безжалостные строчки засасывали Кору, словно зыбучий песок. Чтобы прийти в себя, она тяжело оперлась о стол.

— Как видишь, — Дон неслышно подошел сзади и положил руку ей на плечо, — я имею полное право жить здесь, сколько мне хочется. И, пока я не решу покинуть это гнездышко, ты не сможешь продать имение. Поняла?

— Здесь говорится, — Кора вновь впилась глазами в текст, — что я не имею права выгнать тебя и продать имение, только если ты явишься в день похорон и не будешь иметь крыши над головой и средств к существованию. Сейчас тебе двадцать девять…

— Тридцать. — Он не отрывал от нее взгляда. — Совсем недавно исполнилось.

— Тем более. Ты хочешь сказать, что приехал сюда, не имея ничего, кроме своей грязной рубашки?

— Нет, конечно. Еще у меня девятимесячный сын, о котором надо заботиться. Бабушка, Господь да прими ее душу, знала, что в один прекрасный день…

— Знала, что ее внук Дон Кросс явится домой нищим! Какое счастье, что она не видит тебя сейчас!

— Может быть, — примирительным тоном пробурчал он. — Сейчас у меня нет сил спорить. Я целые сутки провел в дороге и смертельно устал. Будь добра, покажи мне комнату, которую можно занять. — Дон подошел к дивану, где спал его ребенок, и бережно поднял его на руки. — Так куда нам идти?

— Почему бы тебе не занять комнату своего отца? — неловким жестом откинув назад волосы, неуверенно предложила Кора.

— Мне бы не хотелось. Может, ту, которая выходит к бассейну.

— Нет, это моя.

— Тогда я выбираю соседнюю. Возражения есть?

Коре очень хотелось ответить утвердительно. Меньше всего на свете ей было нужно, чтобы он спал в соседней с ней комнате. Однако…

— Делай как знаешь, — равнодушно сказала она.

Ребенок заворочался и прижался личиком к рубашке отца. Дон нагнулся и нежно поцеловал сына в лобик. Кору тронул этот поцелуй, она почему-то даже растрогалась и, когда Дон, подхватив с пола рюкзачок, вышел, продолжала смотреть ему вслед. Может, суровость и непреклонность Дона особенно сильно контрастировали с доверчивостью и беспомощностью ребенка? Или неожиданная нежность, с которой он поцеловал сына, задела ее сердце? Она не хотела думать о Доне как о добром человеке. Хотелось верить, что он жестокий, грубый… и невыносимый. Только тогда можно без угрызений совести решить, как от него избавиться. А где, кстати, мать ребенка? Она жива? Они состояли в браке? Или развелись? Какое место она занимает в его жизни?